«А сейчас я расскажу о том, чего не застану...» - о чем сокрушался Гия Канчели и что рассказывал о самом светлом периоде жизни

В возрасте 84 лет скончался композитор Гия Канчели.

Гениальному Канчели принадлежит бессмертная музыка к кинофильмам: «Не горюй», «Квеври», «Необыкновенная выставка», «Мимино», «Чудаки», «Несколько интервью по личным вопросам», «Когда зацвел миндаль» и др.

также опера «Музыка для живых» (1983), 6 симфоний, концерт для симфонческого оркестра (1962), Largo и Allegro для фортепиано, литавр и струнного оркестра (1963), «Светлая печаль» для 2 детских голосов, детского хора и большого оркестра (1985), музыка к спектаклям: «Ханума», «Кавказский меловой круг», «Ричард III» (постановки театра им. Шота Руставели)...

Журналист журнала «ОК» Тако Гвазава в марте 2019 года записала большое интервью с гениальным композитором. Предлагаем отывки из него:

«Я прожил очень долгую жизнь. Если доживу, в этом году мне исполнится 84 года... Сначала хочу рассказать вам о том, что я успел. Уверен, многие мои коллеги мечтали бы о такой судьбе. Я общался с известнейшими в мире дирижерами и исполнителями, объездил почти весь мир, слушал собственную музыку в лучших концертных залах мира.

Разумеется, я не собираюсь все это перечислять, так как это отнимет много времени, но хочу отметить, что все это можно оценить как счастливую жизнь.

Журналисты очень часто спрашивают – если вы такой счастливый, почему пишите такую трагичную музыку? Я отвечаю: вы хотите чтобы я был несчастным и писал радостную музыку? Я пишу трагичную музыку, потому что, несмотря на свою столь счастливую жизнь, все, что происходит вокруг меня, на моей родине, в мире, никогда не давало мне права писать другую музыку. Поэтому она в основно грустна и трагична.

Я рассказал вам о том, что пережил. А сейчас расскажу о том, чего не застану.

К сожалению, я не стану свидетелем основания в моем городе традиционной филармонической жизни, это значит, что любители музыки заранее будут знать, когда исполнят Моцарта, Брамса, Баха, Стравинского и т.д.

Вместе со мной о том же мечтал Джансуг Кахидзе, но он этого не застал так же, как и не застану я. Страна и народ, где не исполняют этих классиков или блистательных представителей современной музыки, не могут считаться носителем высокой культуры.

Знаете, чего еще я не застану? Чтобы в Грузии существовали политики и парламент, в котором люди с противоположными мнениями не будут оскорблять друг друга, не будут обращаться к ненависти и колкостям, вот чего...»

- Батоно Гия, вспомните самый светлый период вашей жизни.

- Это связано с личной жизнью. У меня несравненная, удивительная жена. Мы уже 52-ой год вместе, и я прекрасно понимаю, как сложно и тяжело было терпеть меня. У нас двое великолпеных детей – Нато и Сандро; чудесная невестка – Марика Гогоришвили, к которой у меня те же чувства, что и к моим детям. У нас четверо внуков, один лучше другого.

Все это связано с радостью, счастьем, спокойствием.

...Что касается того, когда я ощущал счастье, связанное с музыкой, это случается тогда, когда заканчиваются мои произведения – как правило, это происходит очень тихо и медленно. Потом это передается залу и тишина продолжается пять, восемь, десять секунд... Вот тогда я счастлив, потому что чувствую - зал правильно воспринял исполненную музыку.

Я часто рассказывал, но и вам расскажу об одном невероятном случае: главным дирижером Лейпцигского Гевандхауза был Курт Мазур, который заказал мне 6-ую симфонию и исполнил в Лейпциге. Прошло время и настал день, когда в Германской демократической республике должны были отпраздновать 40-юю годовщину победы Советского Союза над Германией.

Тогдашнее правительство Германии попросило Курта Мазура провести концерт, в котором бы прозвучала победа СССР. Курт Мазур позвонил моему другу Альфреду Шнитке и попросил: «Альфред, знаю, что господин Гия не пишет веселую музыку, знаю и то, что он не встретит эту дату с фанфарами. Позвони ему и попроси, может он напишет что-то, что я исполню в этот день».

Тогда я написал «Светлую грусть». Это произведение, в котором вместе с симфоническим оркестром поет хор мальчиков и в котором отрывки произведений четырех поэтов: Шекспира, Гете, Пушкина и Галактиона Табидзе.

На премьеру я отправился с супругой. Произведение длится приблизительно 35 минут. Финал.

Зал был забит битком, опустилась тишина. Курт Мазур стоит, оркестр сидит, зал замер, так проходит 10, 15, 20 секунд...

Я уже спрашиваю у жены: «Объясни, что происходит?» Это продолжалось долго. В какой-то момент Курт Мазур спустился с пульта, пожал руку концертмейстеру и вот тогда началась реакция зала. Когда я уходил, мне передали магнитную пленку с записью концерта.

Поскольку я иногда работал над мульфильмами, у меня был секундомер. Как только я вернулся домой, я засек время тишины, оно длилось около 40 секунд. Вот это и было для меня счастьем. Это тот случай, когда между залом и сценой возникают невидимые нити»...