Неизвестные факты о грузинском балетмейстере, которого называют основоположником американского балета

"Когда центром города был Баланчин» - статье с таким называнием, посвященной грузинскому хореографу и его деятельности «Нью-Йорк Таймс» отвел целую полосу. Особенно большой вклад в строительство американской жизни внесли четверо грузин. Это были Александр Картвели, Георгий Мачабели, Джордж Кибо и Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе).

О том, как сумел грузин Баланчивадзе создать для Америки балет написано немало книг, и мы отыскали интересный отрывок из одной из них:

"...Георгий путешествовал вместе с основанной им же «Молодежной балетной группой» вокруг Петрограда и зарабатывал копейки. Иногда был аккомпаниатором в кинотеатрах. В качестве заработка ему давали хлеб, мыло, спички. Он еле сводил концы с концами. Георгий и его сверстники часто ловили кошек, свежевали их и ели. Был большой город. Одним словом, он прошел через многие сложности. Тогда он был всего лишь ребенком», - эти воспоминания Андрии Баланчивадзе и немало других эксклюзивных деталей можно найти в книге Наны Ломидзе. Музыковед живущая в Вене, более 20 лет исследует жизнь и творчество именитого балетмейстера Джорджа Баланчина, собирает и публикует неизвестные материалы о нем.

В этой же книге читаем:

«Одни знают его как Шекспира танца. Наверное, он более всех живых заслуживает это имя, но для друзей и коллег он просто «мистер Джордж Баланчин», рожденный и выросший в России гений хореографии, в котором энергия жизни совмещена со скромностью и чувством юмора. Баланчин словно в одиночку привез балет в Америку, более того, сыграл главную роль в становлении Нью-Йорка столицей танца... Я познакомился с Баланчином за кулисами Нью-Йоркского театра. Его несложно узнать. Он всегда окружен молодыми танцовщицами. Когда он повернулся ко мне, я увидел, что он был одет по-европейски и выглядел элегантно. Он был мелкого телосложения и очень худым. По английский говорил с сильным акцентом, но понятно. На его лице всегда играет улыбка. На мой вопрос почему танцы так популярны в Нью-Йорке ответил: «Не знаю, наверное потому, что люди к ним привыкли. Мне понадобилось 30 лет, чтобы воспитать Нью-Йорк».

Баланчин приехал в Америку 18 октября 1933 года. Результатом его первого сотрудничества с Кирстайном стало американская школа балета, которая открылась 1 января 1934 года и функционирует до сих пор.

В книге «Баланчин» брат Джорджа, Андриа вспоминает:

- В Америке у Георгия была собственная школа, балетная труппа, но не было своего балетного театра. Постановки ставили в «Метрополитен опера». В 1962 году, когда он впервые приехал в Тбилиси, своего театра у него все еще не было. Позднее, во временя президента Кеннеди, американский бизнесмен Джон Рокфеллер выделил 12 миллионов долларов на развитие американского балета. 3 миллиона было рассчитано на периферию, а 9 он лично передал Георгию. Было решено построить театр. Состоялся проект, рассчитанный на 2 000 зрителей. Теперь у Георгия был собственный театр. Это «Нью-Йорк сити бале» на Бродвее.

Газета «Нью-Йорк пост»

«Баланчина часто принимали за русского, но на самом деле он был грузином и очень гордился этим. Аккуратная одежда, много хорошей выпивки, 5 жен и множество любовных связей. В повседневной жизни Баланчин проявлял большой темперамент. Как правило, он начинал работу над новым произведением на 3 недели раньше. Свободно тратил деньги. Был женат 5 раз, однажды неофициально. Все его жены были прекрасными женщинами, которых он превратил в известных балерин.

Его жены: первая – Тамара Жива, вторая (неофициально) – Александра Данилова, третья – Вера Зорина, четвертая – Мария Толчиф, пятая - Танаквиль Ле Клерк. После разводов Баланчин сохранял хорошие отношения с женами.

«Путь Баланчина» - такая вывеска украшает небольшой участок улицы в Нью-Йорке, между Каламбия авеню и Бродвеем. После кончины Джорджа Баланчина долго думали какое название дать этому участку.

«Без него не было бы классического американского балета, не было бы Бродвея, хореографов. Процесс становления американской хореографии затянулся бы минимум на 100 лет», - это слова одной из прима-балерин труппы Баланчина, Карин фон Арлдинген.